Сложные простые истины
"Новгородские ведомости", Новгород,Геннадий Рявкин

Почему в Новгороде кремль так долго был крепостью
В 1655—56 годах новгородцы переживали серьезные проблемы как с призывом ратников в действующую армию для военных операций против Речи Посполитой, так и с формированием пограничных войск на случай угрозы наступления шведов на Россию через Ингерманландию. В этой связи логично было ожидать, что воеводы станут укреплять город.

Реконструкция оборонительных сооружений естественно должна была бы начаться с кремля, как это всегда делалось.
Правда, новгородский историк Марк Алешковский в книге «Каменные стражи» (1971) выразил скептическое отношение к необходимости таких мероприятий. По его мнению, «в XVII веке кремль утратил боевое значение и превратился в чисто административный центр города.
Это отразилось и на его архитектуре: некоторые башни переделали, приспособив их для гражданских целей».

Однако мы помним, что в 30-е годы в Новгороде проводились масштабные фортификационные работы не только в кремле, но и на Торговой стороне. Там по указу царя сооружался окольный вал и обновлялся острог, то есть частокол.

Тайны рисовальщика
Заглянув в 1674 год, находим теперь уже широко известный, а тогда секретный отчет шведскому королю артиллерии капитана Эрика Пальмквиста о его поездке в составе посольства в Россию.
Отчет называется вполне откровенно «Несколько замечаний о России, о ея дорогах, укреплениях, крепостях и границах, во время последнего королевского посольства к московскому царю» и сопровождается, в частности, такой ремаркой: Я сам в разных местах тайно наблюдал и рисовал, рискуя собой, а также получал за деньги некоторые сведения от русских подданных.

В той части, которая посвящена Новгороду, Пальмквист делает оговорку, что ему не удалось хорошо рассмотреть бастионы и рвы. Но то, что увидел, включает в отчет: Волхов делит город на две части, причем западная часть, кроме дворца, состоит из двух разных частей, со своими валами и башнями, последние сильно запущены. Если ранее весь город и каждая его часть были окружены стенами, то теперь можно найти большие участки, заложенные деревянными валами, при деревянных башнях. Только небольшая часть крепости состоит из каменной стены (брандмауэра).
Самая укрепленная часть Новгорода — замок, окруженный прекрасной высокой и чрезвычайно толстой стеной с сухим рвом. Однако ввиду того, что рассмотреть его удалось из близлежащих домов и монастырей, а также удалось подойти к нему на близкое расстояние, можно предположить, что хорошему солдату не будет стоить большого труда справиться с ним. Гарнизон насчитывает три тысячи человек.

Чтобы окончательно закрыть тему о якобы несущественной роли укреплений Новгородского кремля в XVII веке, хочу напомнить читателю о человеке, который фундаментально исследовал вопрос в середине ХХ века. Это псковский историк Андрей Захаренко.
Его работа «Создание оборонительных сооружений вокруг каменных стен Новгорода, Пскова и Печорского монастыря в начале XVIII века», опубликованная в Новгородском историческом сборнике (т. 9, 1959), давно растащена на цитаты. Вспомним Захаренко и мы:

«Оборонительные сооружения в Новгороде к началу войны (речь идет о Северной войне между Швецией и Россией, Польшей, Саксонией, составивших тройственный Северный союз, продолжалась с 1700 по 1721 годы. — Г.Р.) состояли из трёх линий укреплений:
Каменного города (кремля или детинца), Малого, или Среднего, города и Большого, или Окольного, города. Каменный город состоял из стен и башен, сложенных в XIV—XV вв. из плитного и булыжного камня на известковом растворе. Высота стен равнялась 8—10 м до зубчатых бойниц, высота зубцов доходила до 1 м.
Высота сохранившихся к этому времени 10 башен доходила до 25 м. Линия укреплений кремля описывает замкнутую фигуру в виде неправильного эллипса. Вокруг стен кремля находился ров, соединенный с Волховом и наполненный водой. Длина стен кремля составляла 576 саженей (более 1 км). Малый (или Средний) город состоял из деревянных стен и 8 деревянных башен, расположенных по земляному валу, и повторял линию кремлёвских стен в небольшом от них расстоянии. Малый город также был окружён рвом. Длина его равнялась 984 саженям (около 2 км).
Эти укрепления располагались на Софийской стороне, то есть на левом берегу Волхова. Большой (или Окольный) город окружал обе стороны, на которые делился Новгород — Софийскую и Торговую. Деревянные стены и башни Окольного города были расположены по древнему земляному валу. Общая длина Большого города на обеих сторонах Волхова составляла 4532 сажени (около 9 км)».
То есть ни о каком упадке кремля как оборонительного сооружения разговора нет.

Фото: РИА Новости

Обновление фортификаций
Более того! После поражения русской армии под Нарвой (19 ноября 1700 года) по приказу Петра I началось срочное укрепление Новгородского и Псковского кремлей как вероятных опорных пунктов наших войск на случай отступления.
В работе петербургского историка Николая Славнитского «Новгородская крепость и её вооружение артиллерией в годы Северной войны», опубликованной в сборнике «Прошлое Новгорода и Новгородской земли» (2000), читаем:

«В Новгороде принялись за исправление старой ограды, на которой доделали бруствер из палисада с бойницами для действия ручным огнестрельным оружием; со стен и башен сняли крыши, а вместо них насыпали слой земли для предохранения от навесных выстрелов.
Но в основном работы заключались в насыпке вокруг кремля земляных бастионов. Эта новая земляная ограда состояла из пяти или шести бастионных фронтов. 6 декабря 1701 г. Я.В. Брюс доносил Петру:
«Городовое дело столь далеко сделано, что огорожено кругом, а куртины и по них бруствер за морозами не успели дёрном выложить. Место, которое было не сделано у реки, от болверка, которой ты, государь, изволил делать, заложено турами».
Таким образом, в конце 1701 г. новгородская крепость была подготовлена к обороне. Попутно приступили к её перевооружению».

Думаю, приведенных примеров достаточно, чтобы опровергнуть поспешный вывод Алешковского о второстепенном военном значении кремля и поставить закономерный вопрос: что же было сделано для повышения обороноспособности Новгорода в фортификационной части?
Ответ читателя разочарует: практически ничего не делалось.

То есть не так, чтобы совсем ничего. Но, надо полагать, то, что делалось, делалось в рутинном, а не в чрезвычайном порядке. Академик Валентин Янин в работе «Чертеж Пальмквиста и его место в истории новгородских фортификаций» (1980) приводит запись, найденную в «Приходо-расходной книге Новгородской четверти» за 1656 год:
И в нынешнем во 164-м (1656. — Г.Р.) году февраля в 21 день в грамоте великого государя писано в Великий Новгород к воеводе князю Ивану Андреевичу Голицыну да к дьяку Василию Шпилькину: велено олонецкой казны 2986 рублей 20 алтын с деньгою, что было с Олонца послано к государю к Москве, держать в Великом Новгороде на городовое дело Софийской стороны.
Иными словами, царь вспомнил, что в Новгороде хранятся посланные в Москву налоги, собранные в Олонецком крае, и разрешает использовать эти средства на реконструкцию-реставрацию оборонительных сооружений кремля. В итоге вокруг него был заново построен окольный город.

Далее Янин уточняет: «О строительстве фортификаций Софийской стороны в 1657 г. известно и из «Указной памяти» Новгородского митрополичьего судного приказа в Деревяницкий монастырь, определившей долю участия монастыря в строительстве 22,5 саж. укреплений на Софийской стороне.
На Торговой стороне в эти годы никаких работ не велось, о чем можно судить из отписки Никиты Зузина 1659 г., отметившего неотложность укрепления Торговой стороны, из-за плохого состояния которой «и на Софийской стороне никакою мерою усидеть нельзя».

Как показало развитие событий, стараться «усидеть» и не пришлось. Карл Х ввязался в войну с поляками, а потом и с Россией не от хорошей жизни и не из жажды завоеваний. Уже было сказано (словами шведского историка Ингвара Андерссона), что к войне короля толкнули плохие отношения с дворянами и богатеями: Карлу нужна была популярность в обществе. И потому, пишет Андерссон («История Швеции»), с наспех набранной и снаряженной армией Карл Густав отправился в поход против Польши.
О планах Карла Густава можно сказать: их нельзя было уложить ни в какую схему, ибо они каждый день менялись. В течение двух лет к военным действиям и к армии шведского короля было приковано внимание многих европейских держав, но едва ли их симпатии были на стороне Швеции. В борьбу в Польше вмешались Нидерланды, Бранденбург, Россия, Германская империя».

Карла Х в тот период не интересовала Россия как метрополия. Ему важно было не отдать, а еще лучше — взять новые — земли в Польше.
Вероятно, это просчитали при дворе Алексея Михайловича и не особенно беспокоились за сохранность Новгорода. С другой стороны — у Москвы попросту не было материальных ресурсов, чтобы равномерно и боеспособно растянуть Северный фронт от Литвы до Ингерманландии.
Следовательно: просчитали и рискнули: в принципе оба подхода одинаково вероятны.

Потерянные страницы
К сожалению, многие документы этого периода нам сегодня недоступны (и будут ли они вообще когда-нибудь найдены — большой вопрос). Скажу откровенно: стараясь разобраться в казалось бы локальном вопросе: какого рода и масштаба работы велись в середине 1650-х годов в Новгороде в свете несомненного военного столкновения с Швецией, я добрался даже до «Записных книг Московского стола. 1636—1663 гг.», которые были изданы в Санкт-Петербурге в 1886 году.
Полнее дневника о повседневной жизни и деятельности царского двора, наверное, у нас нет. По этим записям можно проследить карьеры московских чиновников от обычных «житийных» (зажиточных) людей до ближних к царю бояр. Как Алексей Михайлович жалует кого-то из житийных под хорошее настроение в стряпчие, а через неделю — в стольники.

Но странным образом в уникальном издании нет записей за самые таинственные в эпоху царствования Алексея Михайловича 1650—1661 годы, когда возвышался и падал Никон, когда мы воевали и мирились с Речью Посполитой и Швецией. И пояснений никаких о том, почему произведено такое изъятие или в связи с чем — недостача, тоже нет.

Поскольку газетная площадь не позволяет нам сегодня развернуть следующую тему в достаточной даже для предварительного понимания мере, скажу несколько слов по поводу описываемых довольно подробно, чтоб не сказать — дотошно, событий XVII века. В советской, а по инерции и в нынешней, историографии он проходит как «бунташный».
Дескать, началось столетие с крестьянского восстания Болотникова, а завершилось стрелецким бунтом. Уверен, это не парадигма названного отрезка времени.

Ну, возьмем хотя бы отправную точку — восстание Болотникова. Это не была освободительная война. Это была часть операции, разработанной католическим миром для водворения самозванца на российский престол. И Болотников «бунтовал» на польские гроши. Не все просто и однозначно с восстанием стрельцов при Петре I.

Я бы назвал (уже называл) XVII век — тайный век, столетие тайн. В этом политическом ребусе Новгород играл одну из ключевых ролей, хотя его и приписывают в этот период к провинции. Но как может такое быть, когда именно здесь разворачивались главные военно-политические события?

И напоследок — вместо эпилога — неоднозначная информация. С 1600 по 1699 годы в Новгороде сменился 41 воевода (читай: губернатор).
Первым был (до 1602 года) боярин Василий Шуйский, будущий государь.
Последним — граф Петр Апраксин, палач царевича Алексея, друг Петра, будущий генерал-губернатор Петербурга…
   
   
Оригинал публикации: Новгородские ведомости  http://novved.ru/istoriya/21678-slojnyi … tinyi.html
http://rus.ruvr.ru/2012_11_29/Slozhnie-prostie-istini/

Россия и мир. Страна льдов и… науки
Валерий Шамбаров,10 декабря

Стала общепринятой версия о нашем хроническом по отношению к Западу отставании в науке и технике. Будто бы «догонять» Россия начала только после «прорубания окна в Европу».
Однако факты говорят о несколько другом.
Естественные науки в современном понимании родились незадолго до знаменитого петровского «прорубания окна». Да, университеты в Европе существовали давно.
Но забывается, что в них обучались лишь схоластическому богословию, юриспруденции и (не везде) медицине. Преподавалась, правда, «физика», но она была частью философии, и её учили по Аристотелю.
С конца XVI века в иезуитских школах ввели и математику – хотя изучали её по Евклиду, другой математики тогда ещё не знали.

А об уровне медицинской науки можно судить по тому, что общепризнанными средствами от всех болезней считались кровопускания и очищение кишечника.
Королю Генриху II, раненому копьём в глаз и мозг, дали слабительное и стали делать кровопускания.
Франциску II при сильном нагноении за ухом в дополнение к этим средствам закрыли выход гноя и вызвали гангрену.
Слабительными довели до смерти королеву Марго при воспалении лёгких.
Людовик XIII с детства страдал катаром желудка – кровопусканиями ему обеспечили малокровие.
А Ришелье при геморрое мучили ежедневными клизмами.
А ведь их-то лечили лучшие врачи!

Из естественных наук не случайно первой начала развиваться астрономия – она стала «побочным продуктом» модной тогда астрологии.
И серьёзные исследования долго оставались уделом энтузиастов-одиночек. О каком уж тут научном уровне говорить, если в конце XVI века кальвинисты сожгли основоположника теории кровообращения Сервета,
в 1616 году Ватикан наложил запрет на работы Коперника, а Галилея принудили к отречению в 1633 году!

И на самом-то деле наука стала прогрессировать только в середине XVII века.
Причём часто это никак не было связано с нуждами производства и с государствами, где уже появилась крупная промышленность.
Наоборот, изобретали в странах абсолютизма, где богатые аристократы спонсировали учёных для собственных развлечений.
Толчок к прогрессу машинной техники дал… театр.
В помпезных придворных постановках считалось шиком, когда сцена оборудовалась хитрыми механизмами, ездили облака и колесницы «богов» и т. п., для чего и привлекались изобретатели. При строительстве фонтанов вдруг выяснилось, что вода не может подняться выше определённой высоты.
Откуда последовали опыты Торричелли, Паскаля – и родилась гидродинамика. А побочное открытие «торричеллиевой пустоты», вакуума, впервые опровергло авторитет Аристотеля, утверждавшего, что «природа не терпит пустоты».
Придворная мода на азартные игры породила заказ – вычислить вероятность выигрыша. И возникла теория вероятностей…
Ну а в борьбе за должности профессоров математики при иезуитских колледжах кандидаты старались доказать свой профессионализм – и перешагнули рамки Евклида.
Но и тогда наука оставалась уделом горстки энтузиастов. Британский философ Бертран Рассел писал, что если бы в XVII веке было убито в детстве 100 учёных, то современный мир не существовал бы.
Их действительно были единицы. Галилей, Кардано, Тарталья, Ферма, Торричелли, Декарт, Паскаль, Кавальери, Гюйгенс, Роберваль, Дезарг, Виет…
И о результатах своих исследований они сообщали не в публикациях, а в переписке между собой – связующим центром переписки всех тогдашних учёных стал по своей инициативе монах Мерсенн.
Только в конце XVII века появляются настоящие научные общества и академии, строится Гринвичская обсерватория, медики широко занимаются анатомированием, Левенгук изобретает микроскоп, Лейбниц разрабатывает дифференциальное и интегральное исчисление, расцветает гений Ньютона, который в 1687 году опубликовал свой главный труд «Математические начала натуральной философии».
Как видим, совсем незадолго до того, как Пётр поехал в Европу «учиться».

А существовала ли в России наука до Петра?

Да, существовала. Хотя, конечно, тоже далёкая от современной. Была своя система образования.
Ещё в 1550 году Стоглавый Собор указал на необходимость «грамоте учиться». Но обычно детей учили лишь чтению, письму, счёту, Священному Писанию, а остальные знания человек должен был добирать сам, в общении со «знающими людьми» и в «многообильном чтении».

То есть, каждый продолжал образование индивидуально, в зависимости от выбранной профессии.
Имелась и соответствующая литература: например, «Азбуковники» – наставления для учителей со значительной суммой практических знаний в разных областях.

Второе издание букваря Василия Бурцева.

Гюльденстерн в 1602 году упоминает русский букварь. А в 1634 году московский Печатный двор издал учебник Василия Бурцева «Букварь языка славенского сиречь начала учения детям».
Иностранцы описывают на московском рынке Книжный ряд «длиной в милю». Значит, спрос на книги был.

Впрочем, в XVII веке возникают уже и постоянные учебные заведения.
При Михаиле Фёдоровиче – для подготовки священнослужителей, а при Алексее Михайловиче и для светских лиц – школы при Чудовом, Заиконоспасском монастырях (ученикам полагалась стипендия – 10 рублей в год!),
«Гимнасион» при церкви Иоанна Богослова в Китай-городе, училище при церкви Иоанна Богослова в Бронной слободе, школа при Печатном дворе. Наконец, при Фёдоре Алексеевиче создаётся Славяно-греко-латинская академия.

Существовала своя медицина. Фоскарино в XVI веке писал: «Врачи лечат по опыту и испытанными лечебными травами». Была медицинская литература – «Травники», «Зелейники», «Лечебники».
Существовал Аптекарский приказ, что-то вроде «минздрава». В Москве имелся Зелейный ряд, торговавший лекарственными травами и прочими медицинскими снадобьями.
И там же можно было нанять «лечьца», «зубодёра», «глазника», «костоправа», «кровопуска» и даже «бабичьих дел мастера».
Аптекарский приказ выделял лекарства и медицинский персонал для армии, существуют подробные росписи на этот счёт – сколько «лечьцов», хирургов, костоправов.
При царице упоминается русская «дохтурица» (а «дохтур» был выше «лечьцов», обычно «дохтурами» являлись иностранцы).
Специалисты-врачи имелись среди монахов почти каждого монастыря.

Издревле существовала и математика. Причём своя, вытесненная впоследствии европейской.
Использовалась не только десятеричная система – считали ещё девятками и сороками. Не буду спорить, насколько это удобно, но отнюдь не примитивно.
Попробуйте-ка считать в нескольких системах и легко переходить из одной в другую! (А считать умели все – какая торговля без счёта?)

В дошедших до нас учебниках начала XVI в. слагаемые именуются – «перечни», сумма – «исподний перечень», разность – «остатки», уменьшаемое – «заёмный перечень», вычитаемое «платёжный перечень», делимое – «большой перечень», частное – «жеребеный перечень», остаток – «остаточные доли».
Были пособия по геометрии «с приложением землемерных начертаний», где даются сведения о вычислении площадей разных фигур.
Расчёты площадей содержатся и в сочинении Ермолая Еразма «Благохотящим царем правительница и земледелия».

А теоретическая математика оперировала числами до… 10 в 48 степени! – и тоже имела собственную терминологию.
«Тьма» в математике означала тысячу тысяч – т. е. миллион, миллион миллионов – «легион», легион легионов – «леодр», а леодр леодров – «ворон». Единица 49-го разряда. Кстати, древнерусская математика вообще часто оперировала не линейными, а степенными зависимостями – тысяча тысяч, сорок сороков.

Были высокообразованные специалисты – «арифмометры», картографы.
Разумеется, без фундаментальных знаний в самых различных областях не могли работать такие литейщики, как Андрей Чохов, создавший Царь-пушку, огромный колокол «Реут» и др.
Тут уж природных талантов и «русской смекалки» было явно недостаточно. Как и для зодчих, решавших сложнейшие инженерные задачи. И Фульвио Руджиери, восхищавшийся в 1568 году строительством наших крепостей, уважительно именовал русских градодельцев «инженерами».
Умели делать хитрые механизмы. Лжедмитрий прислал Марине Мнишек часы, которые выделывали разные «штуки московского обычая» – били в бубны, играли на флейтах и трубах.
А при Михаиле Фёдоровиче на Спасской башне установили часы, как пишет чех Таннер, «наподобие пражских» – они вызванивали на колоколах «музыкальную гамму».

Были учёные-энтузиасты. Архив игумена Соловецкого монастыря Фёдора Колычева содержит описания множества изобретений, внедрявшихся под его руководством.
Это и гигантские гидротехнические сооружения монастыря с хитрыми трубопроводами, когда вода из 52 озёр подавалась к мельницам, приводила в движение меха и молоты кузниц.
И механическая сушилка, веялка, и устройство для разминки глины при изготовлении кирпичей, и даже оригинальные устройства, ускоряющие и облегчающие изготовление кваса.

Боярин Матвеев занимался алгеброй и ставил химические опыты.
Стольник Годунов составил «Чертёж Сибирских земель», а архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий Любимов занимался архитектурой, медициной, астрономией, наблюдал за небесными телами через «стекло зрительное круглое в дереве», составил карты Поморья и Украины, «Описание трёх путей из Поморских стран в Шведскую землю», разрабатывал проект освоения Новой Земли.

Но отметим и то, что Россия отнюдь не была промышленно-отсталой страной. Ещё в XVI веке крупными мануфактурными предприятиями были солеварни – например, предприятия Строгановых давали 110 тыс. тонн соли в год (там, кстати, имелась своя школа для подготовки специалистов, писались технические инструкции).
Были канатные дворы в Вологде и Холмогорах (Холмогорский обеспечивал канатами 1/4 британского флота).
А московский Пушечный двор иностранцы называли «литейным заводом». Он имел несколько цехов, свой полигон для испытаний орудий, молоты приводились в действие гидравлическими механизмами.

Общий вид молотового амбара. XVII век. Реконструкция Н. Б. Бакланова

Однако бурный промышленный рост начался в XVII веке – попозже, чем в Голландии и Англии, но намного раньше, чем во Франции, Италии, Испании.

При Михаиле Фёдоровиче строится ещё один канатный двор в Архангельске, в Москве – 2 «пороховых мельницы», швейные мануфактуры – Царская и Царицына мастерские палаты, ткацкая – Хамовная изба, шёлковая – Бархатный двор, Верхняя типография.
Их работники являлись «бюджетниками», жили на оклад от казны, и Олеарий не без удивления сообщает: «В Москве принято, чтобы ежемесячно все царские чиновники и ремесленники получали в срок своё жалование; некоторым оно даже приносится на дом». Крупными предприятиями являлись кирпичные заводы.
Так, потребности Москвы обеспечивал завод в с. Калитниково. Добавим мощное кожевенное производство в Казани и Муроме. А в 1632 году голландцы Марселис и Виниус получили лицензию на строительство в Туле «железоделательного», т. е. металлургического завода. (Кстати, Шведскую металлургию развивали тоже голландцы).
Но достойно внимания, что в царской грамоте оговаривалось – хозяевам нанимать на работу людей «по доброте, а не в неволю», «тесноты и обид никому не чинити и промыслов ни у кого не отнимати».

Во времена Алексея Михайловича процесс пошёл ещё интенсивнее. Нередко от предприятий, создаваемых при участии иностранцев, перенимая их технологии, отпочковывались другие, с русскими мастерами.
Духанинский стекольный завод строился итальянцами, а потом возникает казённый Измайловский, изготовлявший, по оценкам иностранцев, «довольно чистое стекло». Бумажную фабрику на Пахре построили немцы, а от неё отделяется казённая, на Яузе.
В Москве стали действовать часовой завод, Гранатный двор, ещё 2 типографии. А тульский завод Марселиса и Виниуса приносил огромные прибыли владельцам и казне, и их же компания получила разрешение на строительство новых – они появляются в Каширском, Малоярославецком уездах, на Ваге, Шексне, в Костроме и Воронеже.

Высокотехнологичным по тем временам производством занимались не только иностранцы и купцы, но и высшая знать. Боярин Морозов в подмосковном Павловском построил собственный плавильный завод, использовавший передовую технику.
В его вотчинах действовали и винокуренные, поташные заводы. Свои предприятия, в том числе металлургические, основали Милославские, Одоевские.

И показателен факт, что уже к 1648 году Россия поставляла в Европу не только воск и мёд, но и… пушки! «За море по вольной цене» шло до 800 орудий в год.
Их сбывали голландцам, а уж они перепродавали в третьи страны – в ту же Францию, где собственное производство возникло лет через 30, при Кольбере.

На Руси росли, как грибы, кожевенные, суконные, полотняные мануфактуры.
И участие в этом принимали даже сами царь с царицей! Коллинз описывал, как в 7 верстах от Москвы были построены «красивые дома» для обработки пеньки и льна, «которые находятся в большом порядке, очень обширны и будут доставлять работу всем бедным в государстве… Царица будет заведовать женщинами в этом заведении для своих польз и выгод» (всего же за время царствования Михаила Фёдоровича и Алексея Михайловича было создано 60 «дворцовых» мануфактур).
В это же время началось промышленное освоение Урала. Близ Соли Камской нашли медь (прежде Россия её закупала), тут стал действовать Пыскорский медеплавильный завод. Были уже построены и Невьянские заводы – те, которые Пётр отдаст Демидову.

Велась геологическая разведка в Сибири. Приказ Рудного сыска рассылал воеводам указания «кликать по площадям» насчёт поиска полезных ископаемых, за что полагалась награда. Прилагались и инструкции, как брать пробы, пересылавшиеся в Москву, где давалось заключение о целесообразности разработок.
В результате обнаружили железо в Томском, Кузнецком, Енисейском, Якутском уездах, выявили цветные металлы, серебро под Нерчинском, свинец на Аргуни, селитру на Олекме, слюду, «камень наздак» и т. п. Были построены металлургические заводы – Ницынский, Долматова монастыря.
Правда, в большинстве месторождений дошло только до пробных шурфов и выплавок, но столь авторитетные исследователи Сибири, как С. В. Бахрушин и С. А. Токарев, однозначно установили: «Изыскания академиков XVIII века базировались на предшествующих поисках и опыте служилых людей XVII столетия».

Так в чём же было отставание России? В том, что она приглашала иностранных специалистов? Но перенять лучший и новейший опыт – дело вполне нормальное в техническом прогрессе.
Допустим, если были и свои прекрасные литейщики – то почему было Михаилу Фёдоровичу не переманить в Москву знаменитого нюрнбергского мастера Ганса Фалькена (того самого, от чьего имени получила название лёгкая пушка – фальконет)?

По сути, Пётр I продолжил практику своего деда и отца. И ведь с какой охотой ехали! Сам Лейбниц навязывался, только напугал царя слишком крутыми социальными проектами.
А швейцарский естествоиспытатель Бернулли, отправляясь в Россию, писал: «Лучше несколько потерпеть от сурового климата в стране льдов, в которой приветствуют муз, чем умереть от голода в стране с умеренным климатом, в которой муз обижают и презирают».

Вот и судите сами, что же это было на самом деле – «отставание» или мудрая политика царей, в результате которой «утечка мозгов» шла в направлении, противоположном нынешнему?

Валерий Шамбаров
http://file-rf.ru/analitics/770

Россия и мир. Где демократия, и где деспотизм?
Валерий Шамбаров,20 декабря

Вече. Художник А. М. Васнецов

Традиции самоуправления и самоорганизации людей во многом определили успехи России.
Именно земские структуры обеспечили живучесть страны в страшный период Смуты. Когда рухнула «вертикаль власти», все «горизонтали» сохранились и продолжали функционировать.
Нынче вошло в моду противопоставлять традиции западной демократии и русского абсолютизма, а то и «рабства».
Если же взглянуть на реальные факты, то часто дело обстояло с точностью до наоборот. Абсолютизм был характерен именно для западной цивилизации.
Демократия развилась там только в конце XVIII – начале XIX в. А в более ранние времена даже в самых демократических государствах, Англии и Голландии, в гражданской жизни принимало участие лишь 1–2% населения (и британский парламентарий, не согласный с королём, запросто лишался головы).
В других странах единовластие было ещё круче. Но в России абсолютизм внедрил только Пётр I. Из тогдашних государств он взял за образец  самое сильное в военном отношении, Швецию.

А вот Иван Грозный установил на Руси уникальную систему земской монархии.
Главным её принципом являлась «соборность». От слова «собор» – сбор, коллегиальное начало. Как сформулировал О. А. Платонов, соборность – это «полное самоуправление в условиях сильной централизованной власти».

То есть жёсткая «вертикаль власти» сочеталась с очень развитой демократией на всех «горизонталях».
Власть царя была огромной, но ограниченной нравственными и религиозными нормами. Он, как Помазанник Божий, отвечал за каждый свой шаг перед самим Господом. И важнейшие решения принимал не единолично, а лишь после совета со «всей землёй», созывая Земские Соборы.
Некоторые историки именуют их «зачатками парламентаризма». Помилуйте, да уж какие «зачатки», если только в России они обладали учредительными правами – выбирать и утверждать монархов! Ни британскому парламенту, ни французским Генеральным Штатам такие права и не снились!

Делегаты на Собор избирались от разных городов и сословий: от Боярской Думы, от духовенства, дворян, стрельцов, казаков, купцов, посадских (горожан).
От крестьян выборных приглашали не всегда. Но уезды с сёлами входили в земские структуры городов, а значит, делегаты от них представляли и крестьянство.
Судите сами:
в1582 г. Собор избирает на царство Фёдора Иоанновича из двух кандидатур. Были и сторонники Дмитрия. В1598 г. Собор избирает Годунова (вопреки Боярской Думе), в 1599 утверждает его династию. В1604 г. в условиях Смуты созывать представителей «всей земли» не решаются, но патриарх Иов рассылает сфальсифицированное решение Собора об избрании сына Годунова. Василий Шуйский созывом Собора пренебрёг, за что и поплатился восстанием.
А низложили его Собором, хоть и импровизированным. Потом Собором выбирали польского Владислава, и в приглашении на царство оговаривалось, что изменять русские законы он может только по решению «всей земли». В1613 г. Земский Собор избирает Михаила. И последующих царей, занимавших престол по праву наследства, утверждала «вся земля»: в1645 г. Алексея – Михайловича, в1676 г. – Фёдора Алексеевича, в1682 г. Собор решал, кому править, Петру, Ивану или Софье.

Открывалось первое «пленарное заседание» речью государя, сообщавшего, какие вопросы надо решить. Далее совещались «по фракциям» – по сословиям или местностям. И подавали «скаски» с обобщёнными предложениями. Хотя каждый мог подать и собственное особое мнение.
Общее решение должно было быть единогласным. Независимо от причины созыва Собора, делегаты везли в Москву наказы выборщиков, сообщая о местных проблемах и нуждах. И эти вопросы тоже поднимались на заседаниях. Права Соборов были огромными. Они вырабатывали и принимали законы – например, Соборное Уложение в 1649 г. Они решали вопросы о вступлении в войну. Так, в1637 г. казаки захватили Азов. Принять его – значило воевать с Турцией. Но на Соборе делегаты от купечества и посадских выступили против, и Азов вернули туркам. 

А для любителей сопоставлять традиции западной и российской демократии приведу даты.
Сословные Генеральные Штаты во Франции созывались в 1484, 1560, 1614 и1789 г. И всё…
А русские Земские Соборы – в 1550, 1566, 1584, 1598, 1599, 1610, 1613, 1616, 1618, 1619, 1621, 1623, 1632, 1643, 1645, 1649, 1650, 1651, 1653, 1654, 1676, 1680, 1682…

Избрание Михаила Романова на царств

Когда надобности в созыве Собора не возникало, государь правил тоже не единолично. Текущие вопросы он обсуждал с Боярской Думой, которая являлась законосовещательным органом.
Формула любого указа звучала: «Царь повелел, и бояре приговорили». И, в отличие от британской палаты лордов, куда человек попадал только по происхождению, независимо от личных качеств, на Руси боярство приобреталось вовсе не автоматически. Это был чин, а не титул. Отпрыск знатного рода начинал службу в звании новика или стряпчего. Достойных производили в стольники. Потом, если человек заслужил, его жаловали в окольничие. И лишь следующей ступенью было пожалование боярства. Представители 16 самых знатных родов имели право стать боярами, минуя чин окольничего. Но только право! Производство было персональным. Флетчер писал: «Что касается общественных и правительственных должностей в государстве, то здесь нет ни одного наследственного звания».

Заседание боярской думы.

Разумеется, кого-то жаловали не по деловым качествам, а из уважения к роду. Но за особые заслуги в бояре выдвигали и людей, не принадлежащих к аристократической верхушке. А кроме того, в состав Думы входили думные дворяне (выходцы из мелких помещиков) и думные дьяки – из простонародья. Такие чины достигались только персональными талантами. И в целом состав Думы поддерживался вполне работоспособным. В середине XVII в. в неё входили 29 бояр (5 не из знати), 24 окольничих, 6 думных дворян и 4 думных дьяка.

В административном отношении Россия делилась на уезды, и представителями «вертикали власти» в уездах были назначаемые воеводы.
Но представление о том, будто отправка воеводы «на кормление» отдавала город в полное его распоряжение, далеко от истины. «Кормление» означало дополнительный заработок за службу, но существовали особые «доходные списки», чётко определявшие, какие именно «кормы», подарки на праздники и пошлины с судебных дел он мог получать. Если же прихватывал лишку, население имело право вчинить ему иск и потребовать возмещения «за неправды». А царь в таких случаях назначал расследование и чаще всего принимал сторону жителей. Все воеводы, волостные тиуны и прочие администраторы занимали должность 2–3 года, после чего обязаны были дать отчёт.

А кроме воеводы, в уездах существовали выборные власти. Из числа местных служилых (дворян, детей боярских, стрельцов, казаков) всеми гражданами избирался губной староста – он соответствовал английскому шерифу и занимался расследованием уголовных дел.

..........................

Продолжение под катом:

Тайное и явное. Предательство союзников
Олег Назаров,доктор исторических наук,27 декабря

«План Антанты» был принят на совещании в Париже 23 декабря 1917 года и обнародован президентом США Вудро Вильсоном в канун 1918 года.
План предусматривал раздел России на сферы влияния и носил название «Условия конвенции»

95 лет назад, в конце декабря 1917 года, представители Франции и Великобритании Жорж Клемансо и Роберт Сесиль подписали тайную конвенцию о разделе юга России на сферы интересов и районы будущих операций британских и французских войск.
В английскую «сферу действий» вошли Кавказ, казачьи области Дона и Кубани, Средняя Азия, а во французскую – Украина, Бессарабия и Крым.

Лондон и Париж сошлись на том, что отныне будут рассматривать Россию не в качестве союзника по Антанте, а как территорию для реализации своих интервенционистских замыслов.

Заключение англо-французской конвенции стоит в одном ряду с таким «славным» деянием западных демократий, как подписание Мюнхенского соглашения 1938 года, по которому они выдали демократическую Чехословакию на растерзание Германии, Польши и Венгрии, что стало прологом Второй мировой войны.
Неудивительно, что об этих страницах своей истории стараются не вспоминать на Западе – слишком они противоречат набившим оскомину утверждениям о высоких моральных принципах, которыми якобы руководствуются западные политики.

Увы, 95-летие начала интервенции в России остаётся вне поля зрения российских политиков, учёных и СМИ.

Мне могут возразить, напомнив о том, что с советских времён начало интервенции принято датировать весной 1918 года. Однако этой периодизации противоречит как факт заключения англо-французской конвенции, так и вторжение в Бессарабию войск Румынии – другого «верного союзника» по Антанте. Оба события произошли в декабре 1917 года.

Данное уточнение имеет принципиальное значение.

Запад оправдывает вмешательство во внутренние дела России Брестским миром и необходимостью борьбы с Германией. Но последовательность событий была иной.
Брестский мир был заключён в марте 1918 года, а подписание англо-французской конвенции и вторжение румын в Бессарабию произошли на два с половиной месяца раньше.

В декабре 1917 года, когда Париж и Лондон заключили конвенцию, переговоры большевиков со странами Четверного союза лишь начинались.

Можно как угодно относиться к Ленину и его партии, но невозможно отрицать, что, придя к власти, вождь большевиков сразу же обратился к народам и правительствам воюющих государств с предложением немедленно заключить демократический мир – без аннексий и контрибуций.
Причём свой призыв он обратил «в особенности к сознательным рабочим трёх самых передовых наций человечества и самых крупных участвующих в настоящей войне государств: Англии, Франции и Германии».

8 (21) ноября Народный комиссариат по иностранным делам обратился к послам союзных держав с предложением заключения «немедленного перемирия на всех фронтах и немедленного открытия мирных переговоров». Ни о каком сепаратном мире России с Германией речи не шло.
Союзники по Антанте решили вообще никак не реагировать на мирные инициативы большевиков. Тамошние «знатоки России» были уверены в том, что дни Советской власти сочтены.

14 (27) ноября Германия заявила о согласии начать переговоры о перемирии. Получив ответ Берлина, большевики предприняли очередную попытку заключить всеобщий мир.
Предложив Германии отсрочить на пять дней начало переговоров, 15 (28) ноября они обратились с предложением присоединиться к мирным переговорам к правительствам других государств. Оно осталось без ответа.

Начав переговоры с Германией, советская делегация сразу же заявила, что намерена вести разговор о прекращении войны вообще, а не о сепаратном соглашении.
Разногласия в позициях выяснились быстро, и большевики, добившись десятидневного перемирия (с 7 по 17 декабря), вернулись в Петроград, откуда вновь обратились к государствам Антанты с предложением начать всеобщие мирные переговоры.

В декабре Советское правительство несколько раз повторяло предложение. Тщетно: Антанта была категорически против выхода России из войны.

10 ноября начальники военных миссий государств Антанты при штабе верховного главнокомандующего, сославшись на договор от 23 августа (5 сентября) 1914 года, заключённый между Россией, Англией и Францией, потребовали выполнения обязательств, взятых царским и Временным правительствами.

Поскольку народ не хотел воевать, а союзники по Антанте – вести переговоры о мире, советское правительство оказалось между молотом и наковальней. В сложившихся условиях альтернативы сепаратному миру с государствами Четверного союза у него не было.
Это понимал и далёкий от симпатий к большевикам английский посол в России Д. Бьюкенен. В ноябре 1917 года на Парижской конференции государств Антанты он предостерёг руководителей коалиции от стремления путём грубого давления заставить Россию воевать: «Моим единственным стремлением и целью всегда было удержать Россию в войне, но невозможно принудить истощённую нацию сражаться вопреки её собственной воле».

Однако возобладал подход французского маршала Ф. Фоша, увидевшего в румынской армии костяк, вокруг которого можно объединить антибольшевистские силы юга России (донское казачество, украинских и кавказских националистов), способные продолжить борьбу с Германией. А чтобы они могли получать оружие и боеприпасы, предлагалось овладеть Транссибирской железнодорожной магистралью.

Не здесь ли лежат истоки чехословацкого мятежа, способствовавшего развязыванию полномасштабной Гражданской войны?

Во время заключения Брестского мира. Март 1918 г.

В марте 1918 года Россия подписала мир с государствами Четверного союза. Это вызвало вспышку ярости английских и французских политиков, привыкших смотреть на русского солдата как «пушечное мясо».
Если большевики до последнего цеплялись за призрачную надежду избежать заключения сепаратного мира с Германием, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией, то государства Запада были не столь щепетильны.

Уже 5–6 (18–19) декабря в Женеве состоялись секретные переговоры между Англией и Австро-Венгрией об условиях сепаратного мира Австро-Венгрии с западными державами.
По инициативе британского генерала Смутса обсуждались вопросы возможных уступок со стороны Австро-Венгрии, Италии, Сербии и Румынии. Речь об уступках в пользу России, причинившей Австро-Венгрии наибольший ущерб в войне, так и не зашла…

Брестский мир окончательно развязал руки бывшим союзникам по Антанте. Обосновывая вмешательство во внутренние дела России, они соревновались в лицемерии.

11 ноября 1918 года в 11 часов утра прогремел первый из 101 залпа салюта, возвестившего об окончании Первой мировой войны.
13 ноября грабительский Брестский мир РСФСР аннулировала. «Главные доводы союзников в оправдание пребывания их войск в России рухнули», – справедливо заметили американские историки Д. Дэвис и Ю. Трани.

Однако государства Антанты и не думали уходить из России, продолжая нарушать её суверенитет. Бывших союзников не смущал тот факт, что во время революций во Франции русские войска в неё не вторгались, а в годы Гражданской войны – не высаживались в США.

Французы забыли о словах маршала Фоша, что «если Франция не была стёрта с лица земли в 1914 году, то прежде всего она этим обязана России».
Об этом не вспомнил и бывший посол Франции в России М. Палеолог, который 4 августа 1914 года слёзно просил Николая II: «Я умоляю Ваше Величество предписать Вашим войскам перейти в немедленное наступление, – иначе французская армия рискует быть раздавленной...»

Царь приказал не закончившим мобилизацию войскам наступать. Для русской армии спешка обернулась катастрофой, но Франция была спасена.

Характерно, что Палеолог воспринял это как должное: «По культурному развитию французы и русские стоят не на одном уровне. Россия – одна из самых отсталых стран на свете. Сравните с этой невежественной бессознательной массой нашу армию: все наши солдаты с образованием; в первых рядах бьются молодые силы, проявившие себя в искусстве, в науке, люди талантливые и утончённые; это сливки человечества… С этой точки зрения наши потери будут чувствительнее русских потерь».

Своя рубашка ближе к телу – это самые мягкие слова, которыми можно прокомментировать циничное высказывание дипломата.

Военная оккупация Молдовы Румынией. Март 1918 г

Неблагодарной оказалась и Румыния. В начале Первой мировой войны она занимала выжидательную позицию, ведя дипломатический торг с обеими коалициями. Правда, с Россией уже в сентябре 1914 года Румыния подписала соглашение, пообещав соблюдать благожелательный нейтралитет.

Нейтралитет не был честным: Румыния допускала провоз через свою территорию в Турцию австро-венгерских и немецких грузов. Только в августе 1916 года Румыния вступила в войну на стороне Антанты, объявив войну Австро-Венгрии.
Войска Центральных держав нанесли румынам сокрушительное поражение, захватив две трети страны. В декабре 1916 года был сдан Бухарест. Королевская семья бежала в Россию.

Чтобы спасти союзника, русское командование спешно перебросило 35 пехотных и 13 кавалерийских дивизий. Для России вступление Румынии в войну ухудшило обстановку, удлинив фронт почти на 500 км.
Год спустя Румыния «отблагодарила» спасителей, вторгшись в Бессарабию.

По мнению историка Наталии Нарочницкой, смысл интервенции заключался «не в цели сокрушить большевизм и коммунистическую идеологию… Главные побуждения были всегда геополитическими и военно-стратегические».

Развязав интервенцию, бывшие союзники по Антанте преследовали цель расчленить территорию исторической России, создав на её окраинах гирлянду подконтрольных Западу «независимых» государств.
Этот вывод находит подтверждение и в установках, которыми делился с президентом В. Вильсоном главный разработчик внешнеполитического курса США полковник Э. Хауз: «Первым возникает вопрос: является ли русская территория синонимом понятия территории, принадлежащей прежней Российской империи? Ясно, что это не так… Необходимо предусмотреть условия для вывода всех германских войск из России, и тогда перед мирной конференцией будет лежать чистый лист бумаги, на котором можно будет начертать политику для всех народов бывшей Российской империи».

Интересоваться мнением народов России, считают ли они свою историю и территорию «чистым листом бумаги» западные геополитики считали излишним…

http://file-rf.ru/analitics/788