И ещё сообщение:

Донской собачьей школе в системе МВД исполняется 55 лет

Единственной в России собачей школе в системе МВД исполняется 55 лет. Там четвероногих "студентов" учат искать взрывчатку, идти по следу и ловить преступников.

Взять высокий барьер или пролезть под мышеловкой для пса Персея не составляет никакого труда - они с хозяйкой Аллой без пяти минут аттестованные специалисты, одни из первых, кого выпустит ростовская школа служебных собак после юбилейной отметки в 55 лет.

Учиться в этой школе не так просто - начинается все с банальных команд "сидеть", "лежать" и "рядом", а заканчивается тем, что собаки находят взрывчатку, оружие, боеприпасы и наркотики.

"К нам приезжают ученики из различных регионов России. Они проходят первоначальную подготовку, переподготовку", - отмечает начальник цикла правовых дисциплин ростовской школы служебно-розыскного собаководства МВД Валерий Кучин.

Сегодня школа может принять сразу полторы сотни слушателей. Среди учеников - жители ближнего и дальнего зарубежья, есть даже из Кубы. Спрос на "незаметную" профессию, признаются педагоги, растет.

"Когда человек ездит на поезде, летает на самолете, он не замечает, что перед отправкой транспортного средства его проверили кинолог с собакой", - поясняет начальник ростовской школы служебно-розыскного собаководства МВД.

"Мы вернемся домой и будем вместе отыскивать преступников, Персей будет наводить на след. Без него никуда", - добавляет младший инспектор-кинолог из Москвы Алла Сивкова.

http://www.dontr.ru/Environ/WebObjects/ … xtid=55670

Донской собачьей школе в системе МВД - 55 лет

http://www.youtube.com/watch?feature=pl … uRBIvStEGQ

Опубликовано 06.11.2012 пользователем ГТРК Дон-ТР

Возвращение
Николай ПЕТЕЛИН. 29.11.2012
   

Cтарший сержант Александр КУМАНЯЕВ на задании (2008 год);

Проводница купейного вагона издалека заметила высокого парня в камуфляже. Немного прихрамывая, он неспешно шёл к её вагону. Поздоровавшись, женщина окинула симпатичного военного взглядом и приняла от него билет.
– У вас, молодой человек, шестое купе, двадцать третье место, нижняя полочка. Чай заказывать будете?
Старший сержант Александр Куманяев покачал головой и стал подниматься в вагон. Прошёл к своему купе. Попутчиков не было. Закинув спортивную сумку в багажный отсек, он удобно устроился возле окна. Поезд тронулся, плавно набирая скорость. За мутным от дождевых струй стеклом замелькали размытые очертания людских фигурок, нечёткие контуры пристанционных строений. Внезапно мощный порыв ветра смёл налипшие капли, и через просветлевшее окошко Александр увидел мальчугана, приветливо махавшего ему рукой. Улыбнулся в ответ: он и сам был таким всего каких-то пятнадцать лет назад…

Один неверный шаг
В свою первую боевую командировку он отправился в декабре 2007-го. День за днём, разведвыход за разведвыходом, спецоперация за спецоперацией – так незаметно и пролетели полгода. Александр страшно соскучился по жене и родителям, с которыми виделся несколько месяцев назад, когда командир отряда разрешил ему съездить домой в краткосрочный отпуск.
И вот совсем недавно Марина в телефонном разговоре сообщила мужу, что вскоре он станет отцом – у них, как показал ультразвук, ожидается дочка. От этого известия Сашка несколько дней ходил сам не свой, невпопад отвечая на шутки и дружеские подначки товарищей.

29 мая 2008 года, буквально за несколько дней до замены, их группу отправили в очередной разведвыход под Урус-Мартан. Целый день лазили по горам. Уже смеркалось, когда спецназовцы вышли на тропинку, пролегавшую рядом со старым кладбищем, и стали спускаться по ней в лощину.

Александр, повесив пулемёт на шею, как обычно, шёл замыкающим. Вдруг совсем рядом раздался резкий хлопок, и перед носом выросла стена земли и огня. Боясь смотреть вниз, он вскинул правую руку, собираясь вытереть, как ему показалось, струящийся по лицу пот. Но под пальцами оказались куски разорванных осколками лицевых мышц да липкие ручейки крови.

До того, как кровь залила ему глаза, Куманяев успел разглядеть, что правая ступня превратилась в месиво из кожи, костей и сухожилий. После чего упал на землю и покатился по траве, захлёбываясь собственным криком от заполнившей всё тело боли…

«Да усыпите же меня наконец!»
Сегодня о тех минутах Александр вспоминает спокойно, даже несколько отстранённо, словно всё происходило не с ним.
И только сжатые кулаки с побелевшими костяшками пальцев подсказывают, каких усилий стоит ему это видимое спокойствие.

– Группа тогда действовала чётко и слаженно, – рассказывает сержант. – Парни заняли круговую оборону, командир вызвал санитарный борт, сапёры обследовали местность. Всё это время наш санинструктор, прапорщик Ильяс Афхадиев, колдовал надо мной: наложил жгут, вколол несколько тюбиков промедола. Немного полегчало. Но боль не ушла, а лишь ослабла, превратившись из резкой и нестерпимой в обволакивающую. Чтобы не кричать, попросил у ребят закурить. Так, заглушая стоны затяжками и глотками воды, дождался вертолёта.

Но сесть вертолёт не смог, и меня поднимали на борт на фале. Внутри «восьмёрки» медсестра сделала какой-то укол, и свет перед моими глазами тут же погас. Наверное, потерял сознание. Но, что странно, боль всё равно чувствовал. И уже в госпитале, когда меня готовили к операции, срезали остатки маскхалата и правого сапога, я сквозь наркотический сон попросил врача: «Док, да усыпите же меня, наконец, очень уж больно!» Потом почувствовал, как надевают какую-то маску, затем как будто лёгкое дуновение ветра на лице. И заснул…

Очнулся Александр оттого, что ему было нечем дышать. В тот момент его тело было похоже на гигантский кокон. Осколков из него врачи наковыряли много. Но все вынуть так и не смогли: до сих пор шесть зазубренных кусочков металла отсвечивают на рентгеновских снимках, заставляют звенеть рамку металлодетектора в аэропортах и на железнодорожных вокзалах, когда сержант едет с семьёй в отпуск.

Потом, уже в отряде, сослуживцы расскажут Куманяеву, что от верной смерти его спас пулемёт. Не зря Сашка его таскал и чистил почти шесть месяцев! Именно ПК принял на себя основной поток осколков. Они буквально разворотили патронную коробку, да так и застряли в ней. Случись иначе – от лица одни лохмотья остались бы. А так отделался несколькими шрамами. Они же, как известно, украшают мужчину.

…После того как наркоз перестал действовать, на Александра опять навалилась боль. Из её цепких объятий он не мог вырваться несколько дней. Шрамы от осколков и ожоги ныли так, что после очередной перевязки ему всякий раз вводили сильное обезболивающее.
Но по ночам всё равно невозможно было сомкнуть глаз от адской боли. Чтобы не выть, Александр засовывал в рот резиновый ручной эспандер и, мыча, жевал его, терпя немыслимые муки. За девять дней перегрыз три штуки. Иногда от жалости к самому себе беззвучно плакал в подушку.

Когда немного оклемался, набрался мужества и позвонил маме. Не зря говорят, что материнское сердце вещее, его не обманешь. Едва мама взяла трубку, как тут же спросила: «Сынок, с тобой что-то случилось?»
Словно провинившийся школьник, он едва смог выдавить: «Мам, я подорвался на мине. Мне ступню оторвало. Ты только Марине ничего не говори, чтобы не волновалась, ей же скоро рожать». Мама там, далеко, заплакала, и Александру пришлось долго её успокаивать.
Оттянуть объяснение с Мариной тоже не удалось: буквально на следующий день ей официальной телеграммой сообщили о тяжёлом ранении мужа. Она тут же позвонила Александру. Пришлось рассказывать жене обо всём случившемся, сглаживая острые углы и страшные подробности: так, мол, зацепило чуть-чуть, лицо покарябало да ногу поцарапало…
Но, судя по всему, успокоить жену ему не удалось: Марина грозилась бросить всё и отправиться к нему прямо в Грозный, несмотря на уже приличный срок беременности. Александр еле-еле отговорил её от этого безумного путешествия. Сказал, что его вот-вот перевезут в Подмосковье, в Главный военный клинический госпиталь внутренних войск. Туда, дескать, и приедешь, если будешь себя хорошо чувствовать.

Выбор
В госпитале Куманяева поместили в общую палату, где он быстро перезнакомился и подружился с товарищами по несчастью. Раны у сержанта затягивались быстро, осложнений не было. А когда позвонила Марина и сообщила, что у них родилась дочка, которую она решила назвать Надеждой, Александр стал поправляться, что называется, не по дням, а по часам.
Прошло какое-то время, и к нему зачастили гости. Первыми, вроде как на разведку, приехали мама с братом. Затем, оставив дочку на попечение бабушек, вместе с отцом примчалась жена. Увидев Марину, Александр с удивлением отметил, как она похорошела после родов.
Прощаясь, жена шепнула ему на ухо, чтобы он быстрее поправлялся и приезжал домой, к ним с Надеждой.

В палате ещё витал запах её духов, а Александр уже засобирался в подмосковный Королёв – на протезирование.

…Каждый, с кем случилась такая же беда, как с Куманяевым, по-разному привыкает к своему протезу. Одним достаточно нескольких дней, другим – месяцев, а некоторые не могут привыкнуть к своим новым конечностям всю жизнь.
Александру, пусть это и звучит невероятно, понадобилось всего несколько минут. Он ознакомился с устройством протеза, пристегнул его, встал… и отправился курить! Мастер едва успел крикнуть вслед:
– Эй, парень, ты хоть трость-то возьми, пригодится на первое время!
Саня спокойно прошёлся перед ним вполне нормальным шагом и с искренним удивлением поинтересовался:
– А зачем? Мне и так хорошо. Ну, пойду я…

В начале сентября Александр, не заезжая домой, прямо из госпиталя приехал в Уфу, прибыл в расположение отряда, которым тогда командовал полковник Евгений Меркушин. В его кабинете и состоялся непростой, по-мужски прямой и откровенный разговор, окончательно определивший дальнейшую судьбу сержанта Куманяева.
Вообще-то Александр приехал в родную часть с практически созревшим решением уволиться. Он всерьёз думал, что его военная служба закончена и теперь ему, инвалиду, предстоят длительные поиски работы, а вся оставшаяся жизнь будет посвящена доказательству того, что он не стал обузой для родных и любимых людей.

Внимательно выслушав парня, полковник, немного помолчав, спросил, глядя прямо в глаза:
– А не заскучаешь без отряда, без друзей-товарищей?
Александр не нашёлся, что ответить. Да, оказывается, и не нужно было ничего отвечать.

– Слушай, – продолжил Евгений Александрович, – скажу тебе не как командир подчинённому.
Даже не как старший по возрасту, а как спецназовец спецназовцу: не спеши. Для отряда ты не чужой, сколько нами вместе исхожено и пережито.
Если останешься, поможем, чем сможем. Должность найдём, привози семью – жильём обеспечим. С личным транспортом тоже обещаю помочь.

Давай сделаем так, – продолжил командир, – бери отпуск, съезди домой, повидайся с дочкой, потолкуй с женой и родителями, расскажи им о моём предложении. Вместе подумайте над ним. Заодно посмотри, как сейчас с работой на «гражданке».
А я пока здесь, в отряде, вакансию начальника радиостанции попридержу. Ты же у нас по первой военной специальности радиотелеграфист?
Так что если надумаешь остаться на службе, возвращайся через месяц и принимай должность…

…За окном стемнело. Теперь вместо пробегавших домов и деревьев в стекле виднелось лишь отражение молодого, немного усталого на вид мужчины. Положив голову на руку, он воспоминаниями пытался скоротать путь домой, куда спешил после долгой разлуки с родными – матерью, отцом, женой.
И где ожидала его встреча с маленькой Надей, Надеждой.

А ещё он уже точно знал, что через месяц возьмёт билет на этот же поезд, чтобы вернуться обратно,
в другую свою семью, которой стал для него отряд спецназа внутренних войск.

…Прошли годы. Старший сержант Куманяев и по сей день служит во взводе связи уфимского отряда специального назначения.
Командир сдержал все свои обещания: есть у Александра и своя квартира, и машина, и интересное дело. А главное, есть уверенность в завтрашнем дне.

Не зря ведь говорят, что спецназ своих не бросает. И судьба Александра – лучшее тому подтверждение.

http://www.redstar.ru/index.php/compone … NjaGVuaWU=